Целиком отдаваясь службе, Галлер не оставлял времени для личной жизни.

Все знали, что он одинок, что в Ленинграде у него три сестры, что только в выходные дни он уделяет несколько часов прогулке и заходит в магазин «Военная книга» на Ар­бате.

Когда в конце 1937 года был организован Наркомат ВМФ, Галлер стал начальником Главного морского штаба.

Около 10 лет мне довелось работать с ним вместе в Нар­комате ВМФ. Это были предвоенные годы, затем годы Ве­ликой Отечественной войны и, наконец, короткий послевоен­ный период.

Рано утром появлялся он у себя в кабинете и прежде всего брался за последние сводки с флотов. Все неясное тут же уточнял по телефону и давал нужные указания. К 9 ча­сам утра всегда был готов к докладу, и я не помню случая, когда бы он нарушил этот порядок.

1939 год был особенно напряженным для Главного мор­ского штаба. Обновился руководящий состав на флотах, всту­пило в строй много новых кораблей — все это заставляло Галлера уделять много внимания повседневному руководст­ву оперативной и боевой подготовкой флотов.

Развертывалась огромная работа по новой большой судо­строительной программе, а сам Наркомат ВМФ еще пере­живал период становления.

Одним из первых вопросов, которым занимался Главный морской штаб и о котором следует здесь вспомнить,    был  вопрос постоянной готовности наших флотов на случай воен­ного конфликта.

Во время хасанских событий я не раз думал: хорошо бы разработать определенную систему оповещения в случае уг­розы нападения на нас врага. Смысл ее заключался в том, что по одному условному сигналу, скажем «Пламя», все сое­динения и части флота быстро переходят на повышенную готовность. По для этого надо предварительно хорошо пора-Ьотать и потренироваться. На Тихоокеанском флоте нако­пился кое-какой опыт. Теперь хотелось перенести его на все, другие флоты.

Галлер оказался горячим сторонником разработки под­робных наставлений, которые помогли бы быстро перевести любой флот на повышенную готовность. Его заместитель В. А. Алафузов, недавно вернувшийся из Испании, еще находился под впечатлением внезапных налетов авиации. Он тоже отлично понимал, как важно, чтобы флот мог бы­стро реагировать на изменения обстановки.

В середине 1939 года была разработана и введена в дей­ствие трехстепенная система оперативных готовностей. В хо­де внедрения в практику флотов она была усовершенствова­на и к началу войны уже имела четкую форму с ясным со­держанием.

Когда в сентябре 1939 года война в Европе стала фактом, Главный морской штаб занялся проведением мероприятий, повышающих боеспособность флотов. По мере того как все явственнее стал обозначаться будущий противник — фа­шистская Германия, перед ГМШ возникали различные проб­лемы, при решении которых мпепие Галлера играло боль­шое значение.

В 1938—-1940 годах вопросы судостроения привлекали особое внимание партии и правительства. Представленная нами программа не раз пересматривалась.

Знакомя меня в начале 1939 года с программой, Л. М. Галлер рассказал кое-что о том, как она составлялась:

— В тридцать шестом году меня, в то время командую­щего Балтийским флотом, вызвали в Москву к начальнику Военно-Морских Сил РККА Орлову, а затем к Сталину. Не зная точно, о чем пойдет разговор, мы вынуждены были отвечать без специальной подготовки на вопрос, какой же нужен нам флот...

Единого мнения у моряков не было. Сталин, отпуская их, остался недоволен и сказал, что моряки еще не знают, что им нужно.

Программа, составленная наспех, без учета возможно­стей судостроительной промышленности (в ней было около трех десятков линкоров), была возвращена для доработки. В 1937 году проект программы подвергся спешному рас­смотрению в правительстве, и под влиянием международных событий в нее были внесены серьезные изменения. Количе­ство линкоров уменьшилось, но общий тоннаж возрос: поя­вились авианосцы и тяжелые крейсеры. Старые проекты крейсеров и эсминцев уступили дорогу новым. Увеличилось число подводных лодок.

В феврале 1938 года первый Нарком ВМФ П. А. Смир­нов представляет окончательный проект программы. В 1939 году, когда о ней докладывал JJ. М. Галлер, она уже реализовывалась, хотя далеко не все технические проекты кораблей были утветкдены правительством и Наркоматом ВМФ.

По указанию Сталина было принято волевое решение по строительству большого морского и океанского флота. Исхо­дя из положений, изложенных в Боевом уставе Военно-Мор­ских Сил РККА и других оперативных документах, буду­щий флот представлялся как сочетание различных классов и типов кораблей. Строилось много больших, средних ма­лых подводных лодок. Торпедные катера считались мощным современным оружием. Морская авиация признавалась наи­важнейшим родом сил в вооруженной борьбе на море, орга­ническое вхождение ее в состав флотов считалось обязатель­ным условием для более эффективного их использования. Однако по программе строилось много линкоров, тяжелых крейсеров и кораблей других классов надводного флота. Это соответствовало взглядам того времени, и только в све­те опыта Великой Отечественной войны закладка крупных линкоров перед войной сейчас нередко подвергается крити­ке. С одобренной программой тогда были согласны не толь­ко Главный морской штаб и органы кораблестроения, но и все руководство наркомата.

Запомнились отдельные эпизоды в работе Галлера над вопросами кораблестроения в 1939 году.

В июне—июле 1939 года в правительстве состоялся ряд совещаний по утверждению проектов кораблей. В ГМШ подробно рассматривались эти проекты и давались заклю­чения. Сомнения возникли но двум крупным вопросам: ПВО кораблей и дальность плавания наших новых эсминцев. По опыту войны в Испании мы признавали запроектированные зенитные средства недостаточными и просили правительство пересмотреть зенитное вооружение отдельных классов   ко раблей. Эсминцы же не в состоянии были уходить далеко от баз из-за ограниченного запаса топлива. Когда стал воп­рос об усилении ПВО кораблей, Сталин бросил такую силь­ную реплику («Наши корабли не пойдут к берегам Амери­ки»), что наши предложения провалились Недооценивал Сталин ПВО кораблей и в последующие годы. Этим объяс­няется исключение авианосцев из планов строительства флота после Великой Отечественной войны. Относительно увеличения района плавания эсминцев решили довольно неопределенно: принять возможные меры. Уже действовало неписаное правило эпохи культа личности — не возражать и считать всякие предложения Сталина «безусловно пра­вильными», хотя он далеко не всегда разбирался в специаль­ных вопросах. Понимал это и Л. М. Галлер. Но, пережив годы репрессий, он молчал.